КИТАЙ РОССИЯ ЛЕС

Лесопромышленный комплекс интенсивного типа, его составляющие элементы, и как комплексная модель не является китайским изобретением. Отдельные элементы данной модели давно присутствовали в мировой лесной мысли и даже были реализованы на практике. Тем не менее, именно китайский опыт демонстрирует комплексный подход и ошеломляющий практический результат, о котором мы писали в прошлой статье.

Реализация данной модели в Китае основана, как ни парадоксально, на отсутствии в Китае развитой лесной промышленности и значимых лесных ресурсов в недалеком прошлом. Это позволило собрать наиболее прогрессивные научные взгляды на лесную промышленность и лесное хозяйство и директивно внедрить их с помощью руководящего ресурса коммунистической партии. Данная модель могла быть придумана и реализована в Китае, как на белом листе бумаге, так как значимая лесоперерабатывающая промышленность отсутствовала, соответственно, не было никаких ограничений в “полете лесопромышленной мысли”.

Китайское “лесопромышленное чудо” основано на глобальной экологической катастрофе Китая, когда практически все леса страны были вырублены, а крупные города страны накрывали песчаные бури.

При этом, и китайская модель также базируется на капиталистических принципах, и как ни странно, на либеральном подходе, что делает данную концепцию достаточно устойчивой и гибкой. Становым хребтом китайского ЛПК интенсивного типа, в отличии от ЛПК стран Запада является направляющая роль государства, дающая ресурсы для научно-технического прогресса в отрасли, развития лесного машиностроения и сбыта готовой продукции по всему миру.

Мировой опыт показывает, что частные лесопромышленные компании, несмотря на свою локальную эффективность не могут обеспечить финансирование работ по выведению устойчивых генно-модифицированных пород, разработке передового технологического оборудования, продвижения сбыта лесопродукции на внешних рынках. Эти работы может обеспечить только государство, поэтому успех китайского ЛПК, это прежде всего, успех эффективного частно-государственного партнерства и успех государственной модели в целом.

Главная идея лесопромышленного комплекса интенсивного типа заключается в повышении его эффективности, что достигается снижением затрат на все входящие факторы производства – древесное сырье, энергию, труд, основные фонды, с одной стороны, и максимальной стоимости продажи, производимой лесопродукции, с другой стороны. Банальная экономическая система «вход-выход».

Выделим базовые элементы, которые явно проглядываются в китайской модели:

Выращивание генно-модифицированных лесных плантаций с заданными характеристиками позволяет добиться полностью прогнозируемого выхода древесного сырья с запрограммированными качественными и количественными характеристиками. Генно-модифицированные имеют лучшие качественные характеристики и более короткий цикл воспроизводства. Развитие генно-модифицированных насаждений имеет большие экономические перспективы и может оказаться единственно возможной формой лесоразведения в ближайшем будущем.

Искусственные плантации имеют выраженную рыночную стоимость и все характеристики инвестиционного актива, зависящие от цикла воспроизводства (возраста спелости) и стоимости породы на рынке.

Заготовка сырья в искусственных плантациях необычайно эффективна по сравнению с заготовкой в естественных лесах. Нет второстепенных пород, а выход деловой древесины высшего качества максимален. Рубка производится в одновозрастных насаждениях.

Высокая продуктивность искусственных насаждений и короткий цикл воспроизводства, как результат генной модификации или выбора наиболее оптимальных пород, позволяет размещать перерабатывающие центры на оптимальных расстояниях транспортировки в рамках цикла “лесовыращивание - заготовка - переработка”. При оптимальном промышленном подходе, эффективность заготовки и транспортировки может кратно превышать классический подход.

Этот элемент широко обсуждается в нашем лесопромышленном комплексе, но так и не подошел к полноценной реализации даже частично. Комплексная переработка подразумевает эффективное использование древесных отходов и низкокачественной древесины. В российских условиях реализация данной концепции невозможна по целому ряду факторов. Определяющим является отсутствие собственного лесного машиностроения.

Переработка древесных отходов и низкокачественной древесины связана с большими инвестиционными затратами в технологическое оборудование, то есть является крайне фондоемким направлением переработки (целлюлозно-бумажная промышленность, производство плит и пр.). Зависимость нашей промышленности от импортного оборудования не позволяет выпускать продукцию с конкурентоспособной ценой для внешних рынков из-за высоких амортизационных затрат. Дополнительным регрессирующим фактором является высокая стоимость заемных средств под закупку технологического оборудования и отсутствие в России инвестиционного финансирования.

Ключевым элементом здесь является продукция конечного потребления. Китай выстраивает продажи продукции для частных потребителей, а не сырья и полуфабрикатов.
Китай инвестирует в создание “Нового шелкового пути”, то есть сети складов и инфраструктуры продаж во многих странах мира. Элементом этой сети является, например, маркетплейс «Алиэкспресс», где можно приобрести некоторые деревянные изделия дешевле чем в России.

Очевидно, что некоторые указанные особенности характерны и для традиционной экстенсивной модели лесопромышленного комплекса. Тем не менее, практической инновацией являются пункты 1 и 4: интенсивное лесовыращивание генно-модифицированных насаждений и ориентация производства продукции для конечного потребителя через широкую сбытовую сеть.

Китай не имеет лесных ресурсов, в достаточной степени, чтобы удовлетворить свои потребности и потребности производственного сектора, ориентированного на экспорт. Лесистость Китая в 1990 году составляла 12%, сейчас подходит к 30% за счет искусственных плантаций, стоит прогнозировать, что к 2060 году, лесистость составит 40-45%.

Можно смело планировать, что Китай, на рубеже 60-х годов текущего века станет крупнейшим производителем и экспортером лесопродукции, с обширной лесосырьевой базой. Всем другим производителям лесопродукции - США, Канада, Швеции, Финляндии, Германии и России придется подвинутся на мировых конкурентных рынках. С учетом созданной Китаем сбытовой сети “нового шелкового пути”, шансов на перспективное развитие ЛПК “традиционных” лесопромышленных государств не много, они будут вытеснены китайскими конкурентами.

Отечественный ЛПК демонстрирует рост производства по основным продуктовым группам, однако, считать, что российский ЛПК на подъеме большое заблуждение.

Во-первых, рост производства лесопродукции связан с восстановлением отрасли после 90-х годов, поэтому видимый рост отрасли основан на низкой базе, вызванной развалом СССР и экономической деградацией.

Во-вторых, за последние десятилетия, отечественный ЛПК пережил радикальную стрессовую трансформацию, обусловленную перестройкой экономики и изменением рынков. Появились новые продуктовые направления – ОСП, ДВП (MDF/HDF) и другие продукты, в то время как, практически полностью прекратили свое существование малые ЦБК, имевшие широкое распространение в СССР, предприятия лесохимии и производства древесного угля.

В-третьих, рост некоторых отраслей, например, производства пилопродукции связан с запретом на экспорт круглого леса.

Да, Северная Америка падает по основным видам лесопродукции, но они достигли своего пика и пока находятся вблизи своих потенциальных возможностей. Европейский ЛПК стагнирует, но стагнирует из-за достижения пределов заготовки леса в местных лесах, больше рубить нельзя. Китайский ЛПК выходит за рамки любых оценок – это радикально новая лесопромышленная экономическая модель развития с небывалой эффективностью. А Россия пока не достигла даже до перестроечных значений, и это печальный факт.

Российский ЛПК имеет низкую эффективность, что связано с устаревшими практиками управления, отсутствием рыночных стимулов в области лесных отношений и, как следствие, недостаточными инвестициями. Рассмотрим через призму базовых элементов лесопромышленного комплекса интенсивного типа, описанные выше. Важно выделить «вход» (п.1) и «выход» (п.4.):

• Интенсивное лесовыращивание (п.1.);
• Широкий канал сбыта продукции для конечного потребления (п.4.);

Эти два элемента формируют «вход» и «выход» экономической модели ЛПК и, как следствие, эффективность всей системы. Промежуточные звенья формируются исходя из потенциала «входа» и «выхода» и имеют второстепенное значение.

Базовой проблемой входа российского ЛПК является низкая эффективность лесовыращивания и всей модели лесных отношений в целом. Лесные земли, будучи в государственной собственности, не являются экономическим активом. Стоимость земли, как средства производства древесины не определена, также не имеет экономической стоимости произрастающий лесной фонд. Соответственно, предприятия ЛПК не могут привлечь инвестиции под залог лесных массивов, что приводит к недостатку инвестиций в отрасль.

Рассмотрим важный момент экономических стимулов. В российских лесах не производятся рубки ухода, объем выполнения всех категорий этих работ крайне низкий. Породный состав лесов непрерывно ухудшается, что отражено во всех документах Рослесхоза. Это вполне закономерный результат существующей системы лесопользования. Если вы арендатор лесов, то нет никакого смысла проводить рубки ухода, так как в конечном счете, вы отдадите эти леса назад государству. Проводить искусственное лесовосстановление также не имеет экономического смысла, как и нет экономического смысла строить лесную инфраструктуру, разве только в пределах необходимых минимумов.

Другой аргумент. Аренда леса на 49 лет является избыточной, как показывает практика, российский бизнес, в среднем, столько не живет, как по естественным причинам, так и по искусственным (всегда можно отказаться от обязательств и уйти из бизнеса путем банкротства).

Для заготовки качественного сырья необходимо осваивать новые лесные массивы, где ранее не велась заготовка и где нет инфраструктуры. Для лесопильных предприятий, расположенных, например, на севере Иркутской области (в районе Усть-Илимска), давно уже является нормой вывозить пиловочник по зимнику из Тунгусско-Чунского лесничества Красноярского края, на расстояние более 400 км. Аналогичная ситуация наблюдается и в Архангельской области и других регионах. Безусловно, большие расстояния транспортировки повышают издержки и снижают эффективность ЛПК.

В итоге породная и качественная структура лесов неотвратимо ухудшается. В древостоях начинает преобладать мягколиственная секция, экономическая эффективность заготовки снижается, как и рыночная стоимость заготавливаемого сырья. Большой выход лиственного балансового сырья и дровяной древесины не позволяет вести эффективную заготовительную деятельность и становится не целесообразен. Расстояния транспортировки качественного сырья непрерывно увеличиваются.

Какой стимул может заставить лесопользователя проводить рубки ухода, улучшать породный состав и строить лесную инфраструктуру? Только один – частная собственность на леса. В этом случае, любая инвестиция и затрата на собственные леса приводит к повышению их стоимости, что позволяет их потом выгодно продать, а также получить кредит под залог леса. Об этом мы поговорим подробнее в дальнейшем. Если есть вопросы относительно Китая, то справочная информация - ок.40% лесов и плантаций Китая находятся в частной собственности, а 60% в собственности коммун.

Интенсивное плантационное лесопользование радикально эффективнее. Ведется заготовка только одной породы, одного возраста, выход сырья высшего качества максимален. Заготовка ведется в пределах очевидного рельефа и лесной инфраструктуры. Расстояния транспортировки заранее просчитаны, а размещение производств оптимально.

Большой объем низкокачественной древесины в наших лесах, в виде балансов и дров, приводит к невозможности ее полноценной переработки из-за отсутствия мощностей, отсутствие которых связано с отсутствием рынков сбыта.

Российский ЛПК экспортоориентированная отрасль. Внутренний объем потребления лесопродукции мал и без экспорта существование полноценной отрасли невозможно. Посмотрим долю экспорта по продуктовым группам.

Если мы посмотрим вглубь, то обнаружим, что основа экспорта продукции из низкокачественной древесины приходится на рынки постсоветских стран, прежде всего центральной Азии (бывшего СССР).

Таким образом, состояние наших лесов, двигается в сторону ухудшения качественной структуры древостоев, а переработать низкокачественную древесину наш ЛПК не сможет, так как нет рынков сбыта. Это тупиковая ситуация.

Акцентируем внимание на 4 элементе лесопромышленного комплекса интенсивного типа - широком канале сбыта продукции для конечного потребления.

Наш ЛПК не производит продукцию для конечного потребления. Мы экспортируем, в основном, полуфабрикаты. Наш лесной бизнес не умеет продавать сложную продукцию, нет сетей продажи, складов, развитых представительств, не выстроены логистические цепочки. Например, мы не присутствуем в таких дружественных странах как Алжир, на египетском рынке нас давят финны и шведы, а в Саудовскую Аравию, которая реализует масштабные инфраструктурные проекты городов будущего, мы не приглашены для поставок лесопродукции, в отличии от скандинавов.

Отечественный ЛПК держится на периодических инъекциях в виде девальвации рубля, что поддерживает российских экспортеров и позволяет непродолжительный период времени демпинговать на внешних рынках, а также на низкой стоимости энергоресурсов, по сравнению с иностранными конкурентами.

В российском ЛПК происходит трансформация, связанная со снижением доли целлюлозно-бумажной промышленности и увеличением доли производства древесных плит (ОСП, ДВП, ДСтП). Проблемы целлюлозно-бумажной промышленности носят общемировой характер, спрос на продукцию сокращается, а цены падают.

Плитные производства обгоняют по темпам роста целлюлозно-бумажную промышленность. Если в 2000 году, плитные производства составляли только 16% от объема производства целлюлозно-бумажной промышленностью, то сейчас более 34% (в сопоставимом тоннаже продукции). И тренд на рост плитной промышленности будет усиливаться из-за низкой насыщенности внутреннего рынка и рынков стран центральной Азии.

С интервалом 2-3 года в России начинается лесопромышленный «хоровод», на тему строительства ЦБК. Вероятно, у этих «хороводов» иные цели, так как бизнес давно определил для себя невозможность строительства нового целлюлозно-бумажного производства в России.

Причин этому несколько. Во-первых, спад спроса в мире на целлюлозу и целлюлозно-бумажную продукцию и удовлетворение спроса производством в странах «глобального юга». Во-вторых, в России нет «инвестиционного рубля», никогда за последние 20 лет в России не было инвестиционно-привлекательных банковских кредитов для долгосрочных проектов, а основное финансирование отрасли осуществлялось иностранными банками, по ставкам, привязанным к LIBOR, EURIBOR и пр. В-третьих, инвестиционный проект с таким уровнем инвестиций не окупается в срок до 10 лет, по причине низкой стоимости готовой продукции и больших операционных затрат.

Сравним чистую рентабельность продаж (чистая прибыль/выручка) целлюлозно-бумажных и плитных компаний за последние 5 лет. Как видно, плитные компании имеют рентабельность на уровне лучших ЦБК страны. Инвестиционный вход в производство плит дешевле, риски меньше, рыночные перспективы оптимистичнее, экологические обязательства отсутствуют.

Возможно, отечественный ЦБК найдет новый источник для развития, но пока прогноз негативный. Недавно под угрозой банкротства был АО «Кондопожский ЦБК» и вероятнее «уход» мощностей, чем ввод новых. В то же время, если произвести расчет по потребляемому сырью, то плитные производства уже «построили» 2,5 ЦБК «миллионника» в России, за счет ввода новых мощностей.

Но основная проблема будущего российского ЛПК лежит в другой плоскости.

С учетом того, что основными лесозаготовителями в российских лесах являются лесопильные предприятия, а рентабельность заготовки достижима только при большой доли выхода пиловочного или фанерного сырья, то урон будет нанесен всему российскому ЛПК.

Стоимость балансового сырья вырастет, что приведет к росту себестоимости целлюлозно-бумажной продукции и древесных плит. Экспорт лесопродукции кратно сократится, а ЛПК сожмется в пределах внутреннего рынка при жестком варианте развития событий.

До наступления этого кризисного периода, на рубеже 30-40-х годов текущего столетия, можно прогнозировать выдавливание российских производителей плит ОСП, ДВП (MDF/HDF) и ДСтП с рынков центральной Азии, а производителей фанеры с рынков Ближнего Востока и северной Африки (в базовых нишах). Уже сейчас, китайская фанера, ДСтП, ОСП и ДВП из Китая не новость на нашем рынке, а на рынках Дальнего Востока это норма.

Усилить данный негативный эффект может наращивание производства лесопродукции другими странами юго-восточной Азии – Индонезии, Малайзии и Вьетнама, которые копируют китайскую модель развития ЛПК и уже являются глобальными игроками. Экономический потенциал быстрорастущих плантаций «Глобального Юга» существенно превосходит потенциал бореальных лесов.

Рынки, на которых мы конкурируем с Китаем являются низкомаржинальными и не отличаются платежеспособным спросом. Поэтому выиграет тот, у кого ниже цена предложения и эффективнее экономика отрасли.